И снова осень с чарой листьев ржавых…
К.
Бальмонт
Осень нельзя не
запомнить, потому что невозможно надышаться ею до конца, невозможно оставить в себе ветер, дождь, который будит по ночам
своей особенной осенней дробью. Невозможно рассовать по карманам все опавшие
каштаны, листья, слова, стихи, так внезапно выпрыгнувшие из – под куртки. Невозможно
вдохнуть свежесть, прохладу и солнце, растолкавшее серость утренних туч.
Невозможно… Но
если подготовить с вечера чистые конверты, а утром, едва прозвенит будильник,
выйти на ещё спящую улицу, чтобы собрать память и отправить письма себе в
будущее или настоящее, а, может быть, даже прошлое. Мне, той, двадцатилетней
или тридцатилетней или сразу уже пятидесятилетней. Туда, где осень давила своим
упоением и угощала кофе в каждом уличном (всё ещё) кафе.
Память сентябрьских дней. Память. Время,
которое не лечит, а просто перестаёт болеть, но на теле всё ещё видны шрамы и царапины.
Мои сентябрьские
письма, а в каждом конверте алый кленовый кленовый лист.
Письмо первое
Здравствуй!
Осени не будет
много. «
Musique de chambre». Мелодия звуков, взглядов. Не разговоров, а молчания, тишины, чтобы дотянуть до утра, вечера.
Ночи, может быть.Чтобы посмотреть на неё в
свете электрических лампочек, в складках простыни, полусонную, с чашкой
горячего чая. Ароматную, с пульсом и стоном. Темную и бесконечно длинную, с
запахом шампуня и еще утреннего ветра.
Чтобы утро началось с ладони.
Я буду смотреть на линии жизни и высчитывать, сколько же нам больше не
осталось. Запишу все минуты, секунды, спрячусь в подушку, как в ночь. Укроюсь с
головой еще теплым, мягким, с дыханием кофе и осени.
Это неутро.
Это то,
что самое раннее, полутемное, чужое.
Сразу уже не наше, а только моё. Не
на двоих.
Ведь дальше напишется
АВИС
Душа нараспашку: стою, призываю
птиц.
Летите, летите, небесные странники!
Коснитесь крылом всех раскрытых страниц,
Вы, наверное, всё-таки божьи избранники.
(Не успеете, что же! Эх, была, не была,
Голосуй на обочине: трасса пуста.
Одиноко пылится в углу чемодан.
Разглажен, разложен цветной сарафан).
Прилетайте, садитесь, я храню вам зерно.
По утру распахнула в осень окно.
Расплела свои косы, надушила постель,
Прилетайте, садитесь, будет метель
Из рассыпанных листьев, каштанов, зерна.
Будто ночь не черна, не бела, не сыра,
Будто рана не рана - (заштопал хирург),
Чтобы сжёг всё в камине седой драматург.
Я стою нараспашку. Стою, призываю птиц! ...
Летите, летите, небесные странники!
Коснитесь крылом всех раскрытых страниц,
Вы, наверное, всё-таки божьи избранники.
(Не успеете, что же! Эх, была, не была,
Голосуй на обочине: трасса пуста.
Одиноко пылится в углу чемодан.
Разглажен, разложен цветной сарафан).
Прилетайте, садитесь, я храню вам зерно.
По утру распахнула в осень окно.
Расплела свои косы, надушила постель,
Прилетайте, садитесь, будет метель
Из рассыпанных листьев, каштанов, зерна.
Будто ночь не черна, не бела, не сыра,
Будто рана не рана - (заштопал хирург),
Чтобы сжёг всё в камине седой драматург.
Я стою нараспашку. Стою, призываю птиц! ...
Письмо второе
А знаешь, подростком
я писала письма Байрону. Чертовски
сложные по конструкции, но такие искренние и полные нежности, что удивлялась потом сама,
бормоча в подушку
какие- то бесхитростные английские стихи, а утром неслась на почту, уверенно
бросая конверт в почтовый ящик.
C'est un vol de nuit. Ночной полет, правда?
Потому что где- то позади меня прозвенит
город. Он заботливо
дышит в самое ухо, щекочет щеку и шелестит страницами « Voque“.
- Всего лишь утро! - подбадриваю
себя. – Только утро! Самое обычное утро!
Но каждый раз я собираю его по крупинке, по чуть- чуть, чтобы получалось
только хрупкое и неожиданное.
Не наше.
Как « Pink floуd» в больших старомодных наушниках.
Как где- то на небе. На
самой верхушке, выше солнца, выше звезд и Бога. Чтобы взмахнув крыльями,
сигануть вниз- стремительно, почти мгновенно- разбиваясь о воздух.
Как птица…
Письмо третье
Как будто это последнее письмо,ведь я всегда пишу тебе так, словно прощаюсь. Но потом опять открываю чистый лист и задумчиво вывожу первые и последние строчки.
Помнишь?
А может быть, и не было тебя? И кто- то другой держал мою руку в своей, другой целовал холодные пальцы в кафе на углу. Не ты..
Но тогда это казалось явью.
Осень растворилась в
утреннем тумане и выкатилась на небо бледнобоким солнцем. Я всегда не любила осень, а теперь завела
блокнот и пишу вечерние страницы воспоминаний с наслаждением.
Эта осень научила меня
ощущать…