Счастливые люди читают книги и пьют кофе.

Я люблю Вильнюс.
С первой минуты, с первого глотка кофе в Coffee Inn, с первого шага по площади, с первой капли дождя, с первой улицы, которая обязательно приведёт туда, где не был, кажется, никогда.  
Будто город из сна или город с буклета для туристов.  То слишком серый, пропахший жжёным кофе. Слишком  невинный, ведь на каждой скамейке  сидит сгорбившийся ангел.
 Слишком начитанный: на каждой улице книжный магазин, внутри -  Coffee Inn, мягкие подушки на широких подоконниках,  всё та же девочка – бариста и  всё тот же карамельный латте.
Можно сливаться с бесконечностью  улиц, плутать среди домов, скверов,  болтать ногами на скамейке в чистых уютных двориках,  щуриться от  внезапной яркой осени, собирать букеты из опавших листьев, слушать, как в ушах шумит море. Совсем рядом, будто за Кафедральной площадью, надо только сделать шаг и оказаться на мокром пляжном песке, глянуть в туманную  бескрайность и почувствовать, как от ветра лопаются барабанные перепонки.
А потом опять  Coffee Inn и книги.
Сначала выбрать книгу, перебрать все на высоких книжных полках, подставить стремянку, удивить продавца, выбрать что-то изумительное, новое, всё ещё  пахнущее  типографской краской и клеем, а у  кассы прочитать, что

Осень

выгоняет меня из парка,

сучит жидкую озимь

и плетется за мной по пятам,

ударяется оземь

шелудивым листом

и, как Парка,

оплетает меня по рукам и портам

паутиной дождя…

Осень Бродского.

Или моя. Наравне с ним, выгоняет с улицы, из парка, из-под дождя, чтобы глотнуть кофе и вытащить из кармана стихи.

По одному раскладывать на столике, как будто складываю невидимый пасьянс, карты вот-вот сойдутся, а стихов не останется.

За окном  художницы прячут картины, набрасывают на холсты прозрачную осеннюю серость, дышат в ладони, пытаясь согреться, услышать музыку, поболтать о цвете сентябрьского неба, проглотившего сегодняшнее солнце.

А я пью кофе.

Стихи замирают на пальцах, рисуют узоры на запястье. Я выйду, а слова упадут в лужи. Разлягутся солнечным пятном  уже утром, кто-то  на них наступит, споткнётся, присмотрится и стихи  прыгнут в чужие  карманы.

Я не уеду. Останусь. Буду гореть вместе с ними  осенними звёздами на воротниках  осенних курток и промокших зонтов.