Что можно сделать, чтобы не повзрослеть

Послушать ветер.

Постоять на старом деревянном пирсе и впустить ветер в себя, рассовать по карманам, сумкам, рюкзакам. Унести с собой, чувствуя, как он всё ещё звенит в тебе,  продувая насквозь.

Пахнуть ветром.

Не сожалеть.

Что толку в кровоточащих царапинах, другое дело – шрамы. Если слишком серая осень, ледяное крошево, глубокие рубцы с острыми краями выглядят так, будто их выбивали маленькими формочками для печенья. Кажется, такие были у бабушки, только давно пропали.  Наверное, выбросили.

Руны глубоко под кожей, их не смоешь обычным мылом. Руны - как нож в спину, не ждешь, ни гадаешь, потом только ощущаешь, что что-то мешает, трудно перевернуться на спину,  а ночью вдруг соль на свежую рану.

Чтобы не повзрослеть, надо перестать спать по ночам.

Собирать звёзды, капли дождя, снег. Всё, что захочешь, и дарить ветру.  Словно уступить  своё место чужому, тёплое, тёмное, ночное, опять превратившись из девушки в камень, как шотландская  ведьма Каллиах Вер.

Что там? Секунды? Минуты?

Чтобы не повзрослеть, время можно спрятать на груди и носить с собой, как телефон или записную книжку. Разбрасывать слова, как шуршащие конфетные обёртки. Топтать их каблуками модных туфель, оглядываться, чтобы увидеть, как они корчатся на серых плитках тротуара.

Найти новый сон.

Рассыпаться бисером прямо по воде. Падать на дно мелкими крошками, и вода идёт горлом, и я, кашляя, не позову на помощь, а только хватаю ртом воздух, как рыба. Бью невидимым хвостом, покрываюсь серебристой чешуей, ныряю, ноги и руки - опять сплошной клубок - не чувствую.

Шесть секунд разбухнут от горячего воздуха. Выпрыгнут из легких, пройдутся по комнате,

 ( нет, не успеют!), зажмут уши от колокольного звона Святой Анны.

Город распахнётся навстречу.

Солнце вспыхнет от яркого света электрических лампочек. Оно будет вскрикивать, как от боли, будет стонать долго и протяжно. На ходу вливаясь в обнаженное тело, как будто лезвием по коже.

А  я остановлюсь у шоколадной. Той самой, памятной, мадам Роше. И я буду рассматривать шоколадных зайчиков на витрине, забавные шоколадные цветы в горшочках. Вдохну аромат горячего каппучино с амаретто. И даже войду вовнутрь и сяду на высокий стул у бара. И черноволосая женщина нальет мне кофе и предложит вафли в шоколаде.

И все начнется сначала. С самой первой минуты. С самого первого дня.

Когда в окно ломилось солнце. Не проглядывало сквозь шторы, а вливалось в комнату все сразу, хулиганское и шальное, горячее, июльское. Мне казалось, только мое, потому что я дома, потому что  мама скажет:

- Доброе утро, соня!

Музыка.

Где- то сквозь шум прибоя, шороха прибрежных волн, на пляже, среди выстроенных песочных замков, под крики морских чаек- звуки бабушкиного рояля. Большого и старого, разбитого где- то внутри, поэтому хрипло- стонущего под пальцами седого пианиста.

- Это реквием, детка,- произносит он. - Послушай!

И клавиши протяжно ноют, надрываясь и хрипя, почти перекрикивая бегущую по берегу женщину.

Что ещё сделать, чтобы не повзрослеть? …